По ту сторону ветра...
Смешной и яркий калейдоскоп последних летних дней. Я закрываю глаза и мечтаю о далеких золотоосенних лесах и стремительных оленьих стадах. Глаза мои выжжены летним солнцем, я стала почти слепой и вижу мир яркой мозаикой неясных пятен.
Ночами мне снятся огромные, сияющие под солнечными лучами витражи и дубовые резные двери, скрывающие за своими спинами странные зеленые комнаты, наполненные необычными вещами, цветами и книгами. Я хожу вдоль полок, легонько касаюсь пальцами кожаных истрепанных переплетов, аккуратно перелистываю плотные пожелтевшие страницы… Там на подоконнике всегда стоит горячий травяной чай, а в соседней комнате чуть слышно поскрипывают половицы – я знаю, там ходит нестрашный человек с соломенными волосами. Его зовут Брандт. И он бродячий музыкант из моей сказки. Когда-то он привел меня сюда сказав, что всё это он долгие годы повсюду собирал для меня, потому что я много грущу, а должна мечтать и смеяться.
И, отчего-то, там мне всегда кажется, что на самом деле я просто попала в старую резную шкатулку с разными диковинными сокровищами, болтающуюся на самом дне его потрепанной дорожной сумки. Пол под ногами плавно покачивается в такт его шагам, а скрип половиц – просто треск сухих веток под каблуками его сапог. Там я часто слышу музыку, но никогда не могу ее запомнить.
Но почему-то мне кажется, что она могла бы быть очень похожа вот на эту бродяжную мелодию.
Ночами мне снятся огромные, сияющие под солнечными лучами витражи и дубовые резные двери, скрывающие за своими спинами странные зеленые комнаты, наполненные необычными вещами, цветами и книгами. Я хожу вдоль полок, легонько касаюсь пальцами кожаных истрепанных переплетов, аккуратно перелистываю плотные пожелтевшие страницы… Там на подоконнике всегда стоит горячий травяной чай, а в соседней комнате чуть слышно поскрипывают половицы – я знаю, там ходит нестрашный человек с соломенными волосами. Его зовут Брандт. И он бродячий музыкант из моей сказки. Когда-то он привел меня сюда сказав, что всё это он долгие годы повсюду собирал для меня, потому что я много грущу, а должна мечтать и смеяться.
И, отчего-то, там мне всегда кажется, что на самом деле я просто попала в старую резную шкатулку с разными диковинными сокровищами, болтающуюся на самом дне его потрепанной дорожной сумки. Пол под ногами плавно покачивается в такт его шагам, а скрип половиц – просто треск сухих веток под каблуками его сапог. Там я часто слышу музыку, но никогда не могу ее запомнить.
Но почему-то мне кажется, что она могла бы быть очень похожа вот на эту бродяжную мелодию.